Неточные совпадения
Пройдя еще один ряд, он хотел опять заходить, но Тит остановился и,
подойдя к
старику, что-то тихо сказал ему. Они оба поглядели на солнце. «О чем это они говорят и отчего он не заходит ряд?» подумал Левин, не догадываясь, что мужики не переставая косили уже не менее четырех часов, и им пора завтракать.
— Живо у меня! — весело крикнул на нее
старик и
подошел к Левину. — Что, сударь, к Николаю Ивановичу Свияжскому едете? Тоже к нам заезжают, — словоохотно начал он, облокачиваясь на перила крыльца.
Княгиня
подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее.
Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин
подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Еще радостнее были минуты, когда,
подходя к реке, в которую утыкались ряды,
старик обтирал мокрою густою травой косу, полоскал ее сталь в свежей воде реки, зачерпывал брусницу и угощал Левина.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время
подошло к обеду. Заходя ряд,
старик обратил внимание Левина на девочек и мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по высокой траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
Курчавый
старик, повязанный по волосам лычком, с темною от пота горбатою спиной, ускорив шаг,
подошел к коляске и взялся загорелою рукой за крыло коляски.
Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный
старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он — один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю — ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало,
подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber [Милый (нем.).] Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.
Подходя к комендантскому дому, мы увидели на площадке человек двадцать стареньких инвалидов с длинными косами и в треугольных шляпах. Они выстроены были во фрунт. Впереди стоял комендант,
старик бодрый и высокого росту, в колпаке и в китайчатом халате. Увидя нас, он к нам
подошел, сказал мне несколько ласковых слов и стал опять командовать. Мы остановились было смотреть на учение; но он просил нас идти к Василисе Егоровне, обещаясь быть вслед за нами. «А здесь, — прибавил он, — нечего вам смотреть».
Старик обернулся на зов, снял шапку и
подошел к ним.
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой
старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой, кажется, никогда никто не
подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Но у Макара Ивановича я, совсем не ожидая того, застал людей — маму и доктора. Так как я почему-то непременно представил себе, идя, что застану
старика одного, как и вчера, то и остановился на пороге в тупом недоумении. Но не успел я нахмуриться, как тотчас же
подошел и Версилов, а за ним вдруг и Лиза… Все, значит, собрались зачем-то у Макара Ивановича и «как раз когда не надо»!
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один
старик лениво встал из ряда сидевших по правую руку,
подошел к губернатору, стал, или, вернее, пал на колени, с поклоном принял бумагу,
подошел к Кичибе, опять пал на колени, без поклона подал бумагу ему и сел на свое место.
Слуга
подходил ко всем и протягивал руку: я думал, что он хочет отбирать пустые чашки, отдал ему три, а он чрез минуту принес мне их опять с теми же кушаньями. Что мне делать? Я подумал, да и принялся опять за похлебку, стал было приниматься вторично за вареную рыбу, но собеседники мои перестали действовать, и я унялся. Хозяевам очень нравилось, что мы едим;
старик ласково поглядывал на каждого из нас и от души смеялся усилиям моего соседа есть палочками.
Однажды наши, приехав с берега, рассказывали, что на пристани к ним
подошел старик и чисто, по-русски, сказал: «Здравия желаю, ваше благородие».
— А куда Бог приведет. Работаю, а нет работы — прошу, — закончил
старик, заметив, что паром
подходит к тому берегу и победоносно оглянулся на всех слушавших его.
— Вечно спорят! — громко хохоча, проговорил
старик Корчагин, вынимая салфетку из-за жилета, и, гремя стулом, который тотчас же подхватил лакей, встал из-за стола. За ним встали и все остальные и
подошли к столику, где стояли полоскательницы, и налита была теплая душистая вода, и, выполаскивая рты, продолжали никому неинтересный разговор.
Древний
старик, кондитер Марьи Ивановны, с трясущейся головой, остановил Нехлюдова, похристосовался, и его жена, старушка с сморщенным кадычком под шелковой косынкой, дала ему, вынув из платка, желтое шафранное яйцо. Тут же
подошел молодой улыбающийся мускулистый мужик в новой поддевке и зеленом кушаке.
Старик, прищурившись, посмотрел на молодую компанию и, торопливо шмыгая худыми сапогами,
подошел прямо к Привалову.
Старик важно и строго ожидал его стоя, и Митя разом почувствовал, что, пока он
подходил, тот его всего рассмотрел.
Он оглянулся во все стороны, быстро вплоть
подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным видом, хотя по-настоящему их никто не мог слышать:
старик сторож дремал в углу на лавке, а до караульных солдат ни слова не долетало.
У меня мелькнула мысль, что я причина его страха. Мне стало неловко. В это время Аринин принес мне кружку чая и два куска сахара. Я встал,
подошел к китайцу и все это подал ему.
Старик до того растерялся, что уронил кружку на землю и разлил чай. Руки у него затряслись, на глазах показались слезы. Он опустился на колени и вскрикнул сдавленным голосом...
Поднявшийся ветер дул нам навстречу и, как ножом, резал лицо. Когда начало смеркаться, мы были как раз на водоразделе. Здесь Дерсу остановился и стал о чем-то совещаться со
стариком тазой.
Подойдя к ним, я узнал, что
старик таза немного сбился с дороги. Из опасения заблудиться они решили заночевать под открытым небом.
Когда мы
подходили к поселку, навстречу нам вышел старшина Сю Кай. Это был благообразный
старик с седой бородой. Местом стоянки я выбрал фанзу таза Сиу Фу, одиноко стоящую за протокой.
Вечером я
подошел к огню и увидел
старика, беседующего с Дерсу.
Я
подошел к шалашу, заглянул под соломенный намет и увидал
старика до того дряхлого, что мне тотчас же вспомнился тот умирающий козел, которого Робинзон нашел в одной из пещер своего острова.
— Ну,
подойди,
подойди, — заговорил
старик, — чего стыдишься? Благодари тетку, прощен… Вот, батюшка, рекомендую, — продолжал он, показывая на Митю, — и родной племянник, а не слажу никак. Пришли последние времена! (Мы друг другу поклонились.) Ну, говори, что ты там такое напутал? За что на тебя жалуются, сказывай.
Когда мы
подходили к фанзе, в дверях ее показался хозяин дома. Это был высокий
старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение
старика.
Когда мы
подошли, оба
старика приветствовали нас по-своему и затем, вытерев лицо грязной тряпицей, поплелись сзади.
Через каких-нибудь 5 км мы
подошли к двум корейским фанзам. Хозяева их — два
старика и два молодых корейца — занимались охотой и звероловством. Фанзочки были новенькие, чистенькие, они так мне понравились, что я решил сделать здесь дневку.
Старики проснулись и вышли в гостиную. Гаврила Гаврилович в колпаке и байковой куртке, Прасковья Петровна в шлафорке на вате. Подали самовар, и Гаврила Гаврилович послал девчонку узнать от Марьи Гавриловны, каково ее здоровье и как она почивала. Девчонка воротилась, объявляя, что барышня почивала-де дурно, но что ей-де теперь легче и что она-де сейчас придет в гостиную. В самом деле, дверь отворилась, и Марья Гавриловна
подошла здороваться с папенькой и с маменькой.
Один закоснелый сармат,
старик, уланский офицер при Понятовском, делавший часть наполеоновских походов, получил в 1837 году дозволение возвратиться в свои литовские поместья. Накануне отъезда
старик позвал меня и несколько поляков отобедать. После обеда мой кавалерист
подошел ко мне с бокалом, обнял меня и с военным простодушием сказал мне на ухо: «Да зачем же вы, русский?!» Я не отвечал ни слова, но замечание это сильно запало мне в грудь. Я понял, что этому поколению нельзя было освободить Польшу.
Когда Бенкендорф
подошел к
старику с медалями, тот стал на колени и вымолвил...
Дубельт
подошел к
старику, взял просьбу и сказал...
Матушка частенько
подходила к дверям заповедных комнат, прислушивалась, но войти не осмеливалась. В доме мгновенно все стихло, даже в отдаленных комнатах ходили на цыпочках и говорили шепотом. Наконец часов около девяти вышла от дедушки Настасья и сообщила, что
старик напился чаю и лег спать.
Начинается с того, что родные, кроме отца и Любягина,
подходят к
старику и целуют его руку.
На этот стук
подходил к окну сосед и разговаривал с
стариком, а иногда и высылал ему рюмку водки с ломтем черного хлеба.
Во втором зале этого трактира, в переднем углу, под большим образом с неугасимой лампадой, за отдельным столиком целыми днями сидел
старик, нечесаный, небритый, редко умывающийся, чуть не оборванный… К его столику
подходят очень приличные, даже богатые, известные Москве люди. Некоторым он предлагает сесть. Некоторые от него уходят радостные, некоторые — очень огорченные.
Особенным звуком звенит в моих ушах частый колокол, и я знаю: это
старик сторож из кантонистов
подошел к углу гимназического здания, где на двух высоких столбах укреплен качающийся колокол, и дергает за длинную веревку.
Старики уселись и поехали. Михей Зотыч продолжал ворчать, а старец Анфим только встряхивал головой и вздыхал. Когда поезд углевозов скрылся из виду, он остановил лошадь, слез с облучка,
подошел к Михею Зотычу, наклонился к его уху и шепотом заговорил...
Старик должен был сам
подойти к девочке и вывел ее за руку. Устюше было всего восемь лет. Это была прехорошенькая девочка с русыми волосами, голубыми глазками и пухлым розовым ротиком. Простое ситцевое розовое платьице делало ее такою милою куколкой. У Тараса Семеныча сразу изменился весь вид, когда он заговорил с дочерью, — и лицо сделалось такое доброе, и голос ласковый.
У Лиодора мелькнула мысль: пусть Храпун утешит старичонку. Он молча передал ему повод и сделал знак Никите выпустить чумбур. Все разом бросились в стороны. Посреди двора остались лошадь и бродяга.
Старик отпустил повод, смело
подошел к лошади, потрепал ее по шее, растянул душивший ее чумбур, еще раз потрепал и спокойно пошел вперед, а лошадь покорно пошла за ним, точно за настоящим хозяином. Подведя успокоенного Храпуна к террасе, бродяга проговорил...
Калитка отворяется, и во двор въезжает верхом на вороной высокой лошади молодой человек в черкеске, папахе и с серебряным большим кинжалом на поясе. Великолепная вороная лошадь-степняк, покачиваясь на тонких сухих ногах, грациозно
подходит на середину двора и останавливается. Молодой человек с опухшим красным лицом и мутными глазами сонно смотрит на
старика в халате.
В дверях стоял Харитон Артемьич. Он прибежал из дому в одном халате. Седые волосы были всклокочены, и
старик имел страшный вид. Он
подошел к кровати и молча начал крестить «отходившую». Хрипы делались меньше, клокотанье остановилось. В дверях показались перепуганные детские лица. Аграфена продолжала причитать, обхватив холодевшие ноги покойницы.
Вахрушка не сказал главного: Михей Зотыч сам отправил его в Суслон, потому что ждал какого-то раскольничьего старца, а Вахрушка, пожалуй, еще табачище свой запалит.
Старику все это казалось обидным, и он с горя отправился к попу Макару, благо помочь подвернулась. В самый раз дело
подошло: и попадье подсобить и водочки с помочанами выпить. Конечно, неприятно было встречаться с писарем, но ничего не поделаешь. Все равно от писаря никуда не уйдешь. Уж он на дне морском сыщет.
Пароход
подходил уже совсем близко. Пароходная прислуга столпилась у борга и глазела на стоявшего в воде
старика.
А Григорий Иванович молчал. Черные очки его смотрели прямо в стену дома, в окно, в лицо встречного; насквозь прокрашенная рука тихонько поглаживала широкую бороду, губы его были плотно сжаты. Я часто видел его, но никогда не слыхал ни звука из этих сомкнутых уст, и молчание
старика мучительно давило меня. Я не мог
подойти к нему, никогда не
подходил, а напротив, завидя его, бежал домой и говорил бабушке...
В заключение речи о тетереве я расскажу удивительный случай, которого был самовидцем, еще будучи мальчиком. Сидел я однажды в шалаше с старым охотником, который крыл тетеревов шатром. Тетерева уже
подходили, и
старик, держа в руке веревку, чтоб уронить шатер, когда
подойдет тетеревов побольше, смотрел в отверстие, а я глядел в скважину, которую проковырял пальцами.
Старик Антон заметил, что барину не по себе; вдохнувши несколько раз за дверью да несколько раз на пороге, он решился
подойти к нему, посоветовал ему напиться чего-нибудь тепленького.
Кишкин смотрел на оборванную кучку старателей с невольным сожалением: совсем заморился народ. Рвань какая-то, особенно бабы, которые точно сделаны были из тряпиц. У мужиков лица испитые, озлобленные. Непокрытая приисковая голь глядела из каждой прорехи. Пока Зыков был занят доводкой, Кишкин
подошел к рябому
старику с большим горбатым носом.
Когда свалка кончилась, бабы вышли из лесу и смотрели в сторону ключика. Первая насмелилась
подойти к Гермогену мать Енафа. Наклонившись к
старику, она проговорила...